Сегодня автору этого замечательного текста Александру Сергеевичу Кочкину исполнилось бы 88. Но 7 июля сего года он ушел из этого мира. Прожив большую жизнь настоящего селькора (сельского корреспондента), он оставил нам свои книги, стихи, статьи, в которых убедительно высказана точка зрения русской деревни конца ХХ века. В «Рыбинской среде» за 12 лет выпуска ее «бумажной версии» публикаций Кочкина было около десяти. Писал он от руки. Приходил с очередным опусом, садился и вначале всегда говорил о том, что именно в этот раз заставило его писать. События, о которых он просто не мог не писать, случались в нашем отечестве не реже трех-четырех раз в год. Их история теперь отражена, благодаря неравнодушию Александра Сергеевича, и в «Рыбинской среде». Таковы не только «Интеллигентные заносы» (ах как я спорила с ним, убеждая переменить это название, но не смогла переубедить, — в некоторых вопросах он умел быть совершенно непреклонным), но и «Два письма президенту», и другие публикации.
Читаю «Интеллигентные заносы», и думаю, что эти неторопливые воспоминания и размышления, такие искренние по своей сути, это еще один памятник людям русской деревни — перестроечной поры.
…Может, кому-то мой очерк не покажется серьезным, поскольку понятие «интеллигент» я трактую с точки зрения деревенского жителя, к тому же опираясь на годы Великой Отечественной войны. Да, минуло более чем полвека, и многое сегодня смотрится по-иному. Сам я в какой-то мере вступил в интеллигентскую среду. И все равно что-то из прежнего понятия осело на дно памяти. Для меня «интеллигент» остается духовно-значимым понятием.
Так что же, все-таки, стоит за понятием «интеллигент»?
Ну да, производное от слова «интеллект»: мыслительная способность, умственное начало у человека, определяющее его деятельность. Только ведь в мыслительной способности не откажешь и бабке Фионе, споившей самогонкой деревенских мужиков. Тоже, казалось бы, щедрость от избытка сочувствий к страждущим.
«Ну, сравнил! – удивленно поднимет глаза умудренный собеседник, — бабка Фиона – отсталый человек…» Интеллигента, мол, прежде всего, отличает высокая образованность, нравственное благородство. Он помнит свой долг перед народом, являясь индикатором нравственного уровня. Спору нет, среди интеллигентов немало истинных подвижников. Примеры, пожалуй, назовет каждый. Чисто случайно, по интеллигентской протекции мне, деревенскому парню, имевшему за плечами лишь образование начальной школы, довелось когда-то ступить на журналистскую стезю. Селькора в штат районной газеты пригласил редактор Николай Петрович Догадин. Ему, затеявшему перевод колхозника в сотрудники печатного органа района, пришлось приложить немало усилий – доказывать необходимость перевода на бюро райкома партии. В то время колхознику паспорт иметь не полагалось.
А написал я тогда, кроме прочих заметок в газету, поэму о льноводах. Льном славился наш родной колхоз «Новая Кештома». Николай Петрович увидел в моем опусе рациональное зерно. Он несколько раз приезжал ко мне домой, помог доработать поэму, потом она была опубликована в нескольких номерах газеты. И это в то время, когда никаких стихов газетаы не печатала. Поистине, удивительный, большого душевного такта человек!
Интеллигентом, в полном смысле слова, остался для меня другой редактор Александр Михайлович Иванов. Он перевел меня из районной в областную газету «Северный рабочий». Александр Михайлович к тому же еще и талантливый писатель, произведения которого охотно печатали «толстые» журналы. Его поэму «Разговор за чаем», опубликованную в газете «Наш современник», запросил Совет Министров на предмет изучения для Госплана – редкому писателю такая честь! То, что это был человек удивительного интеллигентного склада, в редакции мог подтвердить, пожалуй, каждый. В период, когда он был редактором, тираж «Северного рабочего» доходил до 100 тысяч экземпляров.
Если депутата избирают несколько созывов подряд, значит, люди прониклись к нему не просто доверием, а глубочайшим доверием. Таким примером высокой степени интеллигентности стал для избирателей Анатолий Николаевич Грешневиков – депутат Государственной Думы РФ. Для меня Анатолий Николаевич – авторитет высшего порядка! Одна сторона – он писатель книг, одно название которых говорит о том, как значимы они для России: «Копье Пересвета», «Расстрелянный парламент», «Казнь русского леса», «Зеленый посох», «Информационная война»… несомненно, чем глубже во времени, тем выше будет к ним читательский интерес. Другая – как депутат Анатолий Николаевич глубоко внимателен и тактичен к тем, кто отдал за него свои голоса. А, впрочем, это обычное качество Человека с большой буквы.
Любому доводилось испытывать в жизни подъемы и спады. Такова уж ритмическая сторона. В начале творческого подъема сумел издать две книги стихов «Кештомские строки» и «Поляны». Выпала удача участвовать во Владимирском зональном семинаре молодых поэтов, где мои стихи получили высокую оценку. А потом, увы, эта самая «спотычка»: целых 32 года длился перерыв от второй до третьей книги. О причине умолчу. Настроение такое: словно вытолкнули тебя с места, на котором обосновался. Те, кого «лягнул Пегас в неудержимом беге», меня поймут. И вдруг поддержка: предложение издать очередную книгу. Оказал ее Анатолий Николаевич Грешневиков, в то время едва ли он знал о моем существовании. Потом уже я узнал, что такую поддержку оказывал он многим литераторам Рыбинска. Вот такой он, депутат!
Да простит меня читатель, что свожу на личное. Но наверно только так и можно определить истинную интеллигентность. Да, в жизни не всегда все гладко. Чаще напоминает о себе «оборотная сторона». Встретился «по всем статьям» интеллигентный человек, набился в приятели. Но слишком уж бросается в глаза: высокомерен, заносчив, тщеславен. Поначалу думаешь: может быть, сам повод дал? Потом уже приходит: в приятеле-то все наиграно! Чуть оступился – тут же растер и переступил. Интеллигентная шушера была и будет всегда. Истинный интеллигент воплощает в себе высший смысл Природы. Высокопарно? Ничуть. Только так, иначе и быть не должно.
В областную газету меня перевели из районки неумехой. Среди дипломированных коллег я оказался с образованием «ниже некуда». Обремененному семьей учеба давалась нелегко. Но была поддержка редактора, поддержка коллектива. Быстро «входил» в норму. Житейского опыта было достаточно, трудовая школа дала себя знать: война научила жить, опираясь на собственные силы.
Но случился социальный перекос – нужно было перестраиваться на новую платформу. Газета сменила шапку – стала называться «Северный край». Редактором стал сотрудник партийного отдела, быстро перекрасившийся в «демократа». Я ничуть не осуждаю, перестроечно-реформаторское время. Наверное, когда-то всё это будет правдиво отражено в печатных изданиях и прочих СМИ. «Лицом к лицу лица не увидать», – сказал поэт. Хотя и тогда было видно: многое рушится зря. Но что было «зримо слепому» — рушится нравственный потенциал. Быстро стали линять понятия честности, порядочности, достоинства. Им уже уготована была новая форма: хорошая или плохая – тогда еще далеко не было ясно. Общество круто слоилось на богатых и бедных, причем, в такой пропорции, что граница стала пропастью. Нас, попавших в бедную сторону, те, кто карабкался к богатству, перестали замечать. Тут уж не до интеллигентности!..
Честно скажу: мне не просто было попасть в новую тематическую струю обновленной газеты. Как осознавал суть происходящего, так и писал, как обычно опираясь на свой деревенский опыт. Естественно, довлели прежние навыки. Да, червячок сомнения точил: может, в демократических реформах я что-то не понимаю? Что? Ответа не находил. Лукавить и подстраиваться, когда вера не утвердилась, полагал – глупо! «Шаг не в ногу» мне не простили.
Редактор, следуя указанию свыше, внушал: «Пишите о том, что согласуется с новой демократической тематикой». Но или «тематика» не в том русле шла, или слишком примитивно были очерчены ее контуры – согласовывалось далеко не все. К примеру, требование: рассказывать о фермерах, а о коллективных хозяйствах – забыть». Ну никак такое требование не вязалось с практической стороной дела. Мы, собкоры, знающие село не понаслышке, видели: от мелкотоварных фермеров еще долго проку не будет.
Сегодня, перечитывая публикации тех лет, нахожу: крестьянская интуиция меня не подводила. Сошлюсь на одну из них – «Лапша с фарватера моды» («Северный край» от 12 марта 1992 года). К теме подтолкнула статья кандидата сельскохозяйственных наук (нет нужды называть фамилию, поскольку времени ушло много). Писал он о перспективе фермерского движения, откровенно лукавя. Удивляло: человек, имеющий кандидатскую степень (то ли не интеллигент!), исходя из широко пущенной голословной заманки, наводит «тень не плетень». Предполагая скорое крушение коллективной структуры хозяйствования, он писал: «Очень затянувшиеся разговоры о колхозно-совхозной системе подходят, кажется, к концу». Уповая на фермеров, кандидат не мог привести ни одного убедительного довода. Предложение выпускать нашей промышленности больше мотоблоков взамен тракторов; совет строить фермерскую усадьбу «на отшибе», а не в общем ряду деревенской улицы – все это выглядело не больше, чем желание угодить новому политическому строю.
Попробуем повернуть «медаль» другой стороной. Чтобы построить экономику на новый лад (мотоблоки и прочее), нужны немалые затраты. А где они, когда страна была в бедственном положении? Кстати, время показало: никакие мотоблоки фермеру не нужны, он прекрасно может управляться при посредстве обычной техники. На и усадьба «на отшибе» мало кого прельстила. Живые же люди! Поспешил кандидат и со списанием со счета коллективных хозяйств – они выжили, приспособились, и хорошо! Не будь их, как бы жила страна при теперешнем-то развале сельского хозяйства!..
Это теперь можно что-то доказать. А когда я готовил свою полемическую статью, шел «против течения»: говорил то, о чем предписано было молчать. Пропагандистское пространство (допустим такой термин) захватили люди дилетантского (или прикинувшиеся таковыми) пошиба, настроенные на угодную струну. Истинные крестьянские заботы интересовали их тогда меньше всего.
Опубликовать, да, удалось. Но, оказалось, совершил недопустимое – вступил в полемику с авторитетом. Как посмел? Курс на фермерство узаконен самим «гарантом Конституции». Опала углубилась. И в таком положении я оказался не одинок.
Чему удивляться? Штормовая волна преобразований, несущая, якобы, благо для народа, круто расслоила население страны. Мелкая кучка отхватила большую часть богатства, остальные угодили в разряд бедных и очень бедных. Все пошло «шиворот – навыворот»: спекулянт стал бизнесменом, плут – предпринимателем, проворный мошенник – банкиром. Человека труда отстранили на самую нижнюю ступень. В полной мере узаконили постулат: человек человеку волк. Истина не нова. А там, где «волки» скачут, там «овцы» плачут. Законы услужливо подстраиваются под «волчью» выгоду. Впрочем, тягу к обогащению я не осуждаю, если она завязана на чести и совести. Но прежде всего должны соблюдаться нравственные нормы.
Что значит «овцы плачут»? это не только униженная бедность, бесправие, безработица… Это слезы обездоленных детей, стариков, инвалидов. Лукаво подсовывается «нравственная ветошка»: чем больше в стране богатых, тем легче жить простому народу. Чушь собачья!.. Примеры (а они сегодня, где ни посмотришь, – лезут в глаза) показывают обратное.
И где же оказалось большинство интеллигенции? Там же, где и всегда в таких случаях она оказывается, – на обочине. Ей дано понять: кто не приспособится, тот прогадает. И приспосабливаются! Настроенный на психологию собственничества, интеллигент уже не представляет себя борцом в традиционном смысле. Интеллигентность превратилась в интеллигентщину. Не отсюда ли пошли потоком продажные депутаты, кандидаты наук, журналисты?.. Мне скажут: такие отклонения были и будут всегда. Отрицать не стану. Но Ито сказать – тут много зависит от того, в какой силе «волки», какие нравственные законы их ограждают. Тут-то и встает в зримый рост понятие интеллигентности…
Помнится, еще подростками, когда дальше родной деревенской околицы мы и мира-то не видели, прочитали с приятелем Колькой Рюминым в одной из газет поразительную по тем временам публикацию. Рассказывалось о ворах, которыми оказались (святая святых!) музейные работники. И не какие-то рядовые служители, а люди, обличенные научными степенями. Воровали и продавали в «темные руки» уникальные – достояние народа! – экспонаты.
— Во, гады! – возмущались мы. — До чего дошли!
Для нас, пацанов, только что вынесших суровые тяготы Великой Отечественной войны, такое действо казалось просто невероятным уже потому, что совершали его люди интеллигентные.
Позднее, когда по журналистской работе я стал близко общаться с интеллигентской средой, самого же и удивляла наивность деревенского восприятия. Оказалось, интеллигент, в том понимании, в каком мы хотели видеть его, — явление редкое. Да и вообще понятие куда шире, чем нам представлялось. Нередко – просто маска: легко надеть, легко сбросить.
Когда «загуляла» перестройка, раскрылась подоплека маскарада. Заметно стало убывать в ряду тех, кто дорожил честью и совестью – «истинных интеллигентов духа». Многие коммунисты, простодушные люди, на которых держали равнение, без стыда и сомнения превратились в «недорезанных капиталистов».
Казалось бы, интеллигентность и предательство – понятия несовместимые. А тут в предателях оказались фигуры из первого ряда, не говоря уже о прочей «шатии-братии». Не думаю, что кто-то может доказать, что предательство было правомерно. Предательство, в какие розовые рамки не ставь, всегда остается худшим из всех зол. Вспомним: Иуда предал Христа поцелуем – худшего клейма пороку ни в Евангелии, ни в других святых книгах не означено.
Пример «верхов» широкой волной пошел «по низам». Мне много раз приходилось бывать в командировках по газетной работе с сотрудником партийного отдела газеты. Честно говоря, порой завидовал его убежденности. Ох, как критиковал он тех, кто шел не в колее заданных партийных установок. Но сменилась структура власти, и наш герой стал обличать тех, кто «увяз в идеологии коммунистов». Естественно, оказался в чести у новых хозяев.
Прошу понять меня правильно: я – не об идейно-политической подоплеке, формирующей ту или иную позицию власти. Важен обычный нравственный фактор. Где он? Пока ничего не прояснилось. Сомневаюсь, прояснится ли? А вот нравственное кредо интеллигента, отражаемое в зеркале национальной культуры, увы… Но об этом разговор позже…
Вышедший из деревенской, крестьянской среды я, честно признаюсь, трудно вживался в редакционную атмосферу, тем более, областной газеты, где каждый – дипломированный сотрудник. Обжигало, унижало высокомерие коллег – были и такие. Хотя и старался в мастерстве не дать маху, все равно чувствовал себя где-то «на задворках».
Окончательно «сбил ногу» реформаторский перекрут. В обновляющемся коллективе (новые веяния – новые люди) я оказался сотрудником, не поспешившим выкарабкаться «на новый берег»: упорно держался за старые тематические традиции – писал, как понимал, как подсказывала совесть. Поскольку работал, уже выйдя на пенсию, не считал нужным «ломать себя». Пошли увольнения старых (по убеждениям) сотрудников. Понимая, что «прежний фонарь» мне уже не светит, подал заявление на увольнение и я. По наивности подробно описал свои мотивы. Редактор Соколов заявление не принял, уволил по сокращению штата. Даже добрых пожеланий, какие говорят людям, выходящим на «заслуженный отдых», не услышал.
Пережил горькое разочарование при оформлении на пенсию. Награды давали право на персональную, но новой властью она была отменена. Бессовестно попирая закон, пенсию мне начислили минимальную. Собесовский начальник (как будто все сговорились!) упорно двигала свою версию, не признавая ее ошибочность – хотя ошибка была явной. Доказывая, я писал письма в высшие инстанции, но письма направляли к этой же особе, а она отвечала: «Все правильно». Проклиная всю интеллигентскую сволочь, я уже отчаялся, было, найти правду. Надоумили обратиться к В.Г. Варухину, он тогда был уполномоченным Президента по Ярославской области. Только так моя «неразбериха» сдвинулась с мертвой точки. Обеспокоенная дама прислала мне извинительное письмо, признала: да, она ошибалась, подвели ее сотрудники. Так я стал получать персональную пенсию.
Вспоминаю свою начальную стадию газетного поприща. Принес я, малограмотный парнишка-колхозник, в районную газету не заметку, а далеко не безупречную… поэму, когда в то время районка стихов вообще не печатала. Опус не только приняли для публикации, но и предложили работу в штате редакции. Я задаюсь вопросом: а мог бы редактор «Северного края» Соколов и его зам. Григорьев поступить так? Однозначно: на дух не допустил бы. Впрочем, кто знает – то время не было столь циничным: людское сознание не было так заражено бациллой наживы (хватай, греби под себя!) естественно, интеллигентная струна звучала в более минорном тоне.
Там, где попирается нравственность, интеллигентность низводится до худшей отметки. Все это давно отражено в духовной литературе. Истинный путь Божественного согласуется с законами и правилами Природы. Сущность Бога в Добре, Истине, в том начале, что несет Свет. Бог принимает Человека (не случайно пишу с большой буквы) через Духовную сущность, через Истину. Это доказательство превалирует в религиозных догмах, Истина его неоспорима. В Евангелии от Иоанна (гл. 3) есть любопытная беседа Иисуса Христа с фарисеем Никодимом. Иисус Христос говорит: человек рождается дважды – от плоти и от духа. От плоти рождается плотское во множестве видов. Рождение от Духа присуще только Человеку. Эта, казалось бы, простая истина до человечества, увы, далеко не дошла. Не отсюда ли испохабленность в понятии «интеллигентный человек»?..
Пожалуй, не ошибусь – скажу: у Природы на Человека особая ставка. Не зря же столько отпущено ему! Жаль, что Великий Дар человеку свойственно попирать. Мы не чувствуем в реальности Бога, и эта беда губит человечество.
* * *
Вопрос о русской культуре давно в разряде дипломатичных. В космополитическом завихрении ее куда-то занесло так, что и не определишь – она ли это или нечто другое. Мало чего осталось в ней от корневой привязки, от того, что закладывали русичи. Испарился величественно-возвышенный богатырский дух, нет прежнего патриотического заряда. Традиционные обряды, обычаи, на чем обычно держится любой национальный лад, подменяются нелепыми шутовскими кривляньями, исподволь порывающими нити, связывающие с историческим прошлым. Как будто кто специально подталкивает русский народ к собственному беспамятству.
Недавние исторические события, глубоко волновавшие современников, сегодня оставляют равнодушными («Было, ну и что?») – тревожный симптом! Скажем, во время Отечественной войны 1812 года для дворянина (азарт легко переходил на простого крестьянина) умереть за Родину, за «землю русскую», воспринималось, как великая честь – факт, подтвержденный литературными источниками неоднократно. Достаточно сослаться на партизанское движение под руководством Дениса Давыдова.
Нет сомнения, порыв чести, как эстафета, перекинулся в «сороковые – грозовые». Не будем лукавить против истины: не дворяне, а коммунисты стали символом; не Россия, а великая Советская держава вышла победительницей. Правда есть правда. От нее, как бы мы ни хотели, не увильнешь. А ведь этот благородный порыв в сознании народа чуть ли не осмеян. В СМИ (телевидение, радио, газеты) роль народа в войне всячески искажается. (Поразил своей циничностью показанный по центральному телевидению фильм о Зое Космодемьянской. Нас, зрителей, упорно пытались убедить, что издевались гитлеровцы над девушкой чуть ли не по желанию жителей местности, где она совершила подвиг).
А в целом оказалось, что победу над фашизмом совершили одни лишь участники войны. Ветераны тыла, на которых пала ноша ничуть не меньше, чем на участников войны, теперешней властью начисто забыты. Забыты вдовы и дети войны, перенесшие невероятные страдания.
То, что под русскую культуру подшивается несхожая подкладка, видно по многим программам телевидения. В народное сознание настойчиво вбивается мысль о беспросветной глупости, лености, приверженности к алкоголизму и вообще мерзостной запущенности русского человека. И подается это, как родовой национальный порок.
Творческий потенциал истинно русской культуры известен всему миру – классики заняли почетные места во всех библиотеках всех читающих стран. Жаль, в родно стране многим из них сегодня не очень уютно. Брошена тень на академика, дважды Героя Социалистического Труда, лауреата Нобелевской премии Михаила Александровича Шолохова. Леонида Максимовича Леонова (тоже академик, Герой Социалистического труда) не почтили даже столетним юбилеем. Многие ныне живущие русские писатели, артисты, художники: В. Розов, В. Распутин, Ю. Бондарев, Т. Доронина, М. Ножкин и другие – увы, в «тени забвения».
Странно слышать: упадок культуры связывают с приходом к власти большевиков – они де в 1922 году выпроводили из страны большую группу писателей, ученых, общественных деятелей. Да, время было сугубо политическое. Творческие люди, неучтиво относящиеся к еще не устоявшемуся порядку, бывают неудобны. Факт, разумеется, не делающий чести. Но явление закономерное и повсеместное. Мировая история знает меры и посуровее, чем высылка. Только при чем тут культура?
Культура – это глыба, спрессованная временем, имеющая глубокие национальные корни. Никто не в состоянии увезти куда-либо даже малую ее часть. Другое дело – деятели культуры не сделали своего вклада или сделали его в другой социальной обстановке. Но и такой вклад, за редким исключением, обогащает национальную культуру. Разве то, что написано, скажем, И.А. Буниным, нам менее дорого?.. Кстати, Бунин одним из первых писателей, живущих за рубежом, заметил национальный талант А.Т. Твардовского, прочитав его поэму «Василий Теркин»; заметил, поскольку сам – глубоко русский писатель.
Да и какой может быть культура, оторванная от родной почвы? Но кому-то неймется культивировать «злак» на искусственной подстилке. Что из этого получается – примеров предостаточно. На день рождения дочь подарила мне книгу. Зная, что не терплю криминально-сексуальную и воровскую «художественную муру», купила претендующий на публицистическое осмысление времени сборник рассказов, эссе, фельетонов. Называется «День». Автор – Татьяна Толстая. Тираж – 15 тысяч экземпляров. Разрекламирован, как удалось убедиться, по высшему разряду.
Смотрю содержание: публикация «Русский мир» — это-то мне и интересно! Но с первых строк, словно колом по голове: «Если бы мне пообещали, что всю жизнь я буду жить только в России и общаться только с русскими, я бы, наверное, повесилась». Россия, по мнению автора, – большой сумасшедший дом, «логики и русской вселенной нет». «Герой русской сказки, — иронизирует автор, — крестьянин Емеля – славянин, лежит на печи, ничего не делает, а всю работу за него выполняет волшебная щука». Тот же насмешливый тон в словах об Илье Муромце («тридцать лет и три года – на печи»). Об Иване-дураке и говорить нечего – глуп и непрактичен. Можно «черноту» и по верху пустить: Иван-царевич на лягушке женится – не дурак ли есть!
Выходит, Пушкин по наивности восторгался: «Что за прелесть эти сказки!»
В рассказе «Честная годовщина» автор описывает «шестую годовщину голодной зимы пустого декабря 1991 года». «Голодная» писательская семья ждала спасителя. И он появился… Впрочем, предоставляю слово автору: «…вечером в дверь позвонил человек из Еврейского общества и втолкнул руками и ногами огромный, по пояс, ящик гуманитарной помощи, – нам, никаким не евреям, никаким не католикам, а просто голодным людям. В ящике была еда. Много!» И далее: «Ну, что, может, перейдем в иудаизм?» — попробовал пошутить отец. Но в этом не было никакой необходимости».
Лукавит автор: перешли-таки. Это видно по всему содержанию книги. Впрочем, надо ли было переходить?.. Кстати, нам, пережившим суровые годы Великой Отечественной войны и послевоенной разрухи, тревожное время «декабря 1991 года» голодным не казалось. Если, пожалуй, не хуже, чем в последующие годы ельцинского правления – к тому времени еще не все растащили-разворовали.
Теперь таких книг – пруд пруди! Давно в прошлом остались противные автору Т. Толстой «…белоглазый Фадеев, подслеповатый Чернышевский, слепой железнодорожный Н. Островский и тихо поднятые щукари». Они (она) ведь никогда не ощущали того, что «дорого и свято» — чего бы не ерничать!..
Русскую литературу захлестывает космополитический паводок. Видно по всему: несъедобица готовится на какой-то неизвестной нам кухне. Примеры, выше приведенные мной, это подтверждают.
Как-то прочитал в одной из газет цитату из мало известной речи Л. Троцкого, где он подтверждал, что, выиграв революцию, «раздавим Россию: мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань, мы доведем до животного состояния… А пока наши юноши в кожаных куртках – сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы – о, как великолепно, как восхитительно умеют они ненавидеть! С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию…».
Читаешь такое – и оторопь берет, невольно ловишь себя на мысли: не произошло ли переключением все с тем же уклоном? Не мытьем, так катаньем! Не будем заблуждаться, — тон речи Троцкого был направлен был не на какую-то другую, а именно на русскую интеллигенцию…
* * *
Возможно, всё написанное мной и в малой степени не дает ответа на изначально заданный вопрос: в чем оно – кредо интеллигентности?.. В одном твердо убежден: интеллигентность определяется через культуру, через нравственный потенциал человека, через совокупность национального порядка, основанного на традициях народа, к которому имеет родственное отношение. И никакой это не шовинизм – Боже, упаси! Просто свое – прорастало веками, естественно, должно быть бережно хранимо, любимо и, как самое дорогое наследство, пронесено в эстафете поколений. Ведь и в Природе так: всему свой ареал, в котором только то и прорастает, прочно укрепляется, что имеет родственную почвенную привязку.
Разумеется, понятие «культура» всеобъемлюще – кто же спорит? Но и то верно: все общезначимое состоит из частного. Это как роднички – сначала пробиваются в определенном месте, питаемые земными токами, затем, сливаясь ручейками, образуют реки, наполняют моря. Любая национальная культура есть родничок со своей исходной струей. Заглушить, завалить родничок – грех перед человечеством, перед Природой. Только так это можно понимать!
Поскольку история предопределила русскому народу особую роль в национальном обустройстве России – роль титульной (государство образующей) нации, то хранить свой родник нам, русским, как бы свыше предписано. Свой и все, что близко и родственно. Тем более – тысячелетние корни культуры! В ней столько самобытного, уникального не схожего ни с чем и ни с кем.
Возьмем одно из многочисленных ответвлений – литературу. Если вести отсчет от бесценного памятника «Слово о полку Игореве», ей без малого тысяча лет. События, описанные в нем современником, происходили в 1185 году. И как написано! На высоком уровне художественного мастерства, философски осмысленно, с глубоким патриотическим зарядом. Читая, чувствуешь ощущение пространства и простора Руси. Все произведение выдержано в народно-поэтическом стиле. Европа того времени вряд ли знала такие глубокие и содержательные литературные произведения.
Особо значима для понимания истории древней Руси «Повесть временных лет» — первый летописный свод, отражающий живое чувство народа и единства Руси. К сожалению, не обошлось без лукавой подкладки. «Повесть» истолкована так, что, якобы, она утверждает о беспомощности, неспособности к самостоятельному определению коренного народа. В сознание упорно вталкивается, что в славянской земле не нашлось князя, которому бы можно было доверить правление. Пришлось идти за море к варягам. Думаю, это толкование тех, кто и «Слово» находил подделкой.
Смею предположить, что те, которые, якобы, «пришли володеть», не более, как «сбоку припека». Варягами тогда называли всех пришлых, не относящихся к определенному клану. Внимательно вчитавшись, понимаешь: в легенде многое не вяжется. В 6370 (862) году славяне, по словам летописца, «изгнали варяг за море». Кто были те варяги, взимавшие дань, не ясно. И тут же, изгнав одних варягов, «пошли к варягам, к руси». Заметим, особо подчеркнуто – «к руси». Тут же, уточняя, летописец пишет: «Те варяги назывались русью, подобно тому, как другие называются швецы, а иные норманы и англы, а еще иные готланцы».
И вот три брата из варяжского рода «русь», вместе со своими родами вызвались править. «И от тех варяг прозвалась Русская земля». Выходит, все переплетено, перепутано: варяги – те же славяне, изначально называемые «русью». Это подтверждает и последующий ход событий. Рюрик (вполне вероятно, славянское имя Юрий) правил всего-то 17 лет. Братья его умерли еще раньше. Рюрик передал княжение Олегу – «родичу своему», и отдал ему на руки сына Игоря, ибо тот был еще мал. Заметим, опять же славянские имена.
Пришел Олег к горам Киевским и узнал, что княжат тут Аскольд и Дир, собирающие дань для хазар. Избавившись от хазарской зависимости, сел Олег княжить в Киеве, сказав: «Да будет матерью городам русским». Судя по летописям, события разворачивались стремительно (после смерти Рюрика прошло всего-то три года). Логически нетрудно предположить: либо варяги столь быстро вошли в доверие к славянам, полностью передав им обычаи и традиции, то есть – культуру (что мало вероятно); либо исходили из одного славянского корня. Если так, то понятно: новгородская земля после их прихода стала Великой Русью; та, откуда пригласили «варягов», — Белой Русью; приобщенная после – Киевской (или Малой) Русью.
К сожалению, легенда стала спотычкой: брошена тень на изначальную историю Руси. Но это не затмило талантливых задатков русского народа. Да и какое сегодня дело – где наши родовые корни. Важно, что многие литературные вехи выстояли во времени. Они показали высокую значимость русской культуры. Кроме вышеназванных поистине восхищают «Житие Феодосия», «Поучения Владимира Мономаха», «Слово Даниила Заточкина», «Задонщина» и многие другие произведения. Они предшествовали более поздней русской классической литературе, теперь известной всему миру.
Кому-то не терпится (пожалуй, известно – кому) низвести русскую культуру, а вместе с тем и русскую историю до, совершенной перелицовки. Русскую литературу, к сожалению, уже сумели перекроить на космополитический лад. Что это дало? Да ничего. Больше потерь, чем находок. Вытравлен русский дух. Да и писатели, истинно русские, теперь не в чести. Доказательства я уже приводил в данном очерке. Русская культура терпит крушение, это должно нас всех насторожить.
Не проморгать бы почвенную основу
Мне вспоминается вопрос, заданный корреспондентом одному зарубежному деятелю: Кого из русских поэтов вы знаете?» Тот, подумав, ответил: «Был у вас один негр… Фамилию не припомню…» Оказалось, он имел в виду Пушкина. Как видно, для того господина истинно русский поэт – нонсенс.
Нам, русским, подобное умозаключение кажется неимоверной дикостью, хотя мы знаем, что у Александра Сергеевича родовая связь с «черным контингентом» есть. Но то-то и значимо, что, опираясь на русскую почвенную основу, он стал великим поэтом – русским по духу, по культуре, естественно, интеллигентности.
Увы, больше-то иных примеров. Уповая на свое нерусское происхождение, кое-кто нарочито подчеркивает пренебрежение к культуре народа, среди которого живет. Отсюда понятие интеллигентности подверстывается под определенный уклон.
Что греха таить, за годы реформ люди оказались разобщены, отдалены друг от друга, разделение во многом стало пропастью. Этому, как ни странно, способствовала перетянутая на космополитическую колодку, культура. Газеты пишут: «Уже и песен русских не слышно». Их компенсирует приспособленные под русский стиль комбинации цыганско-еврейских мотивов. С понятием демократии это туго вяжется.
Я — с 1929 года рождения. Парни на год два старше уже воевали. Мы тоже «хлебнули соленого до слез». С 11-12 лет в полную силу впрягались в трудовую лямку. Голодали. Работали через «не могу» на Победу. Пахали, фронт надо было кормить хлеб. Ездили на лесозаготовки. Умирали не только от истощения, но и от несчастных случаев, которые подстерегали неопытных наследников тыла на каждом шагу. Несколько моих сверстников из окрестных деревень погибли на лесоповале, в том числе и мой брат Алексей.
А сегодня вижу: что нам довелось великим терпением и нечеловеческим упорством в труде, многим дается легко и просто. Важно подальше припрятать совесть, и ты – на «коне»! К сожалению это почти уже не осуждается. Прихватизировав то, что создавали мы, забытые сегодня «пасынки победы», многие «новые русские» благоденствуют, транжиря доставшееся даром наследство. Наше наследство!
Прошу понять меня правильно: я не пытаюсь оспаривать некие глобальные задачи курса страны. Суть вовсе не в том. Возьмем, к примеру, два простых лозунга: «кадры решают все» — раньше, «финансы решают все» — теперь. Казалось бы, два однозначных определения, а какая разница! «Решающие кадры» ставили страну на рельсы научно-технического прогресса. «решающие финансы» вроде бы тоже на тот путь направлены. Но слишком уж спутаны «финансовые ноги» к личному обогащению, что начисто теряются нравственные ориентиры. Из «старого» не только плохое вытирается, но и хорошее, которому бы еще служить и служить, а оно на слом пущено. И это не только случайная веха текущего времени, в России так было всегда. Примеры правления предыдущей власти разве не тем же отягощены были?..
Как-то захожу в магазин. Вижу, старая женщина интеллигентного вида, предположительно, учительница, покупает 200 граммов дешевой колбасы, бережно из старого маленького кошелька отсчитывая монетки. И тут же молодой человек, пожалуй, ее ученик (кивнул головой на ее низкопоклонное приветствие), берет паюсную икру, балык и прочие деликатесы, которые женщине интеллигентного вида, наверное, не снились. Вышли. Он сел в иномарку, она поплелась на остановку ждать автобуса.
Каждый вечер сажусь к телевизору, надеясь, между прочим, увидеть не омраченные тревогой лица трудящихся: рабочего, крестьянина, интеллигента (учителя, врача, агронома и т.д.) – нету! То, что изредка мелькает, можно сказать, не в счет, не отражает сущности. Нету излучающих радость глаз, чарующих счастливых улыбок! Лица на экране в рядах митингующих, бастующих, протестующих посредством голодания, — прямо скажем, наводят тоску и уныние. Но зато сколько самонадеянных персон: учат, наставляют, убеждают… изо всех сил стараются доказать: они-то как раз и есть та самая интеллигенция, на которую должна держать равнение «немытая Россия». Вроде как гипнотизируют. Но, пересилив гипнотическое состояние, вдруг начинаешь понимать: да это же шуты гороховые с бандитскими замашками!
Невольно приходит на ум: не из тех ли это, о которых вещал Л. Троцкий, — «умеющих великолепно, восхитительно ненавидеть»? Вот уж поистине – идет морально-нравственная деградация. И будет идти до тех пор, пока у России не будет национальной политики, а проще говоря – национальной культуры и порядка. И кто же должен браться за это? Ответ однозначный: интеллигенты, те, кому дорога истинно русская культура.
* * *
Меня, откровенно говоря, удивляли и по сей день удивляют демократические преобразования. Казалось бы, власть народа. Только ее можно и так, и сяк повернуть. Судить, что происходит сейчас, трудно, большое видится на расстояние. Демократические преобразования сегодняшнего дня почему-то туго втискиваются в рамки интеллектуального порядка, что устоялся веками как на бытовом, так и на религиозном уровне. Идейные активисты, еще вчера поровшиеся за утверждение коммунистических идеалов, называвшие демократию «дерьмократией», сегодня чуть ли не повально переместились «во вражий стан». Я не вправе (да и никто не вправе, судить, что было (есть) хорошо или плохо. Разумеется, мне это не безразлично. Но когда ясность все равно не проглядывается, уповать приходится только на время – оно покажет. В одном можно быть уверенным: когда интеллект подчинен политическому ажиотажу, — ничего хорошего не жди. Так было, так есть, так, очевидно, будет всегда. Социализм, который строили «на костях ГУЛАГа», хорошим был далеко не для хороших людей; естественно, не мог укрепиться в «корневой основе». Те же провалы (если не в худшем порядке) сказались и на новом повороте на демократию. Где она? Что-то не проглядывается.
Идейные перестройщики ловко воспользовались ошибками и бездарной провальностью прежней системы, оттерли учредителей от народной массы. Поскольку связка изначально была непрочной, оттереть удалось довольно легко. Оказалось, гуманность, честность, порядочность и прочие высокие нравственные качества не для переворотных социальных ситуаций. Воспрянули духом прежние начальники. Больше всего повезло перевертышам. Им очень даже пригодился «руководящий опыт», то есть опыт давления на нравственные задатки подчиненных: одни стали олигархами, другие преуспевающими бизнесменами, третьи – «челноками» — каждой рыбке «своя водичка». В капитализации страны они нашли «свою глубину». Естественно понятие «интеллигентность» стало восприниматься с уклоном в угодную сторону.
Не хотелось бы повторяться (говорилось выше), все не сказать не могу: под интеллигентность, особенно теперь, подводится самая нелицеприятная позиция людей, взошедших на административную ступень, смотрящих свысока на все, что ниже их высокомерного понимания. Было и раньше. Но теперь это подчеркивается «жирной чертой». Таких «интеллигентов», наверное, немного. Но они есть! Они активны, поскольку повязаны в бюрократической связке. Можно даже поставить под сомнение: зазорно это или нет? Да ведь многое вышло из-под зазорного положения и стало, как ни странно, престижным деянием. Например, спекуляцию уважительно называем бизнесом. Ранее упоминаемый мною Иван Кузьмич, которого в годы Великой Отечественной войны наши деревенские жители называли святым, сегодня выглядел бы белой вороной. «Речь не о том, а все же, все же…» — как сказал поэт.
Бюрократия, известно, хронический нарост любого социального строя. Неотвратимое явление. Особенно там, где чиновничья среда входит в силу, где богатство и бедность стремительно расходятся в разные стороны. Отрицательная сторона уже не маскируется: что есть, то есть. Мне скажут: не надо ставить в один ряд несопоставимое. Чиновник, исполняющий служебные обязанности, и гражданин интеллектуального труда – понятия далеко не однозначные, а интеллигент вообще стоящее выше! Но как ни крути, и первый, и второй, и даже третий – все они представляют нравственную основу власти. Естественно, в интеллектуальном узле повязаны одинаково, отражая порядки и законы.
Мне, вошедшему в журналистику не привычной «стежкой-дорожкой» через образовательный «парадный вход», а, как говорится, «по случаю» (редактор районной газеты пригласил деревенского парня, за плечами которого лишь начальная школа, не имеющего паспорта, – колхознику тогда не полагалось, – в штат сотрудников) не просто было освоиться в непривычном коллективе. Доверием тех, кто помог в профессиональном становлении. Я не пренебрег: без мала полвека журналистского стажа. Сотни статей, очерков, рассказов, тысячи корреспонденций, опубликованных не только в «своих газетах», но и в престижных центральных изданиях. Мной написаны книги, которые читатель принял благосклонно.
Тогда чуть ли не все, что было выше уровня моего крестьянского положения, я считал позицией интеллигентного порядка. Во многом то мнение осталось и по сей день. Хотя и вижу, как печатно и изустно (экран телевизора, радио, журналы, газеты) то и дело протаскивается мысль об особой кастовости интеллигенции и даже с уклоном на некую национальную принадлежность. Об этом я уже говорил выше.
…Приглашают на митинг. Иду. Я – человек, не принадлежащий ни к какой партии. Полощутся разные знамена. Народу собралось много. Повод: непомерная плата за жилищно-коммунальные услуги, монетизация льгот за проезд на городском транспорте. Слышу: много говорится справедливых верных слов. Собравшиеся аплодируют. Значит, слова задевают их болевые струны. Старичок, стоящий возле меня, замечает: «Из администрации ни одного пса нет». Игнорируют власти такие сборища. Выступающий «задевает словом» высокопоставленного чиновника: тот где-то заявил, мол, льготы (платный проезд) урезаны, поскольку-де не хватает в бюджете денег на детские пособия. Старики-де потерпят, не привыкать, стало быть. «Потерпят» — с урезанной до минимума пенсией. А у того деятеля, оказывается, оклад за десятки тысяч рублей далеко перевалил. Ему бы и поделиться? Нет, такое в «умную» голову не приходит. Считает, по нынешним меркам – это справедливо. Несомненно, интеллигентом себя мнит.
…Когда меня после тройных похорон (умерли сын, жена, сноха) ЖКУ-шники окончательно «допекли» поборами из мизерной пенсии, пошел искать «деньгу», полагая как-то выпутаться из погибельного положения. А куда идти? Один путь: «Выручайте, детушки!» Знал, не откажут. Да одно печально: у них свои семьи, каждая копейка на счету. Мы, родители, приучили: «Гол, да не вор…». Пословица из глубины веков. Кто же думал, что она будет вроде «хульного слова». Хреновы родители! Это я так о себе думаю. А с позиции интеллигенции – все нормально. Мы не омрачили, не запятнали своей чести. Трудились на благо Родины, детей растили — нам за них не стыдно.
Невольно задумываешься: неужели твое «выкручивание из нужды» выгодно государству? Известно, семья – основная ячейка общества. Почему же получается наоборот? Мне стыдно детей своих, внуков, правнуков. Нет денег для того, чтобы купить дешевый подарок. А приходится взаймы просить — поставлен в такие условия законом. Стыдно должно быть не мне, а власти, заставившей платить «откупные» детей за стариков-родителей. И это теперь, когда необычайно остро встала демографическая проблема. Почему же забыта нравственная эстафета: опыт стариков – детям! Почему наложена контрибуция на стариков? В стране, где уважение законов не противоречит народному духу, за такие неувязки законодатели ответственность несут. В России – сходит с рук.
Несомненно, прав философ В.С. Соловьев, утверждавший, что жизнью человечества, естественно, и каждого отдельно взятого человека, управляет «мировая воля» или Промысел Божий, отправной точкой которого является Истина. Не учитывать истину, принимая законы, – нонсенс. Благодаря «разуму истины» человек может бесконечно совершенствовать свою природу, «не выходя из пределов человеческой формы». Соловьев писал: «Вся истина – положительное единство всего – изначально заложена в живом сознании человека и постепенно осуществляется в жизни человечества с сознательною преемственностью (ибо истина, не помнящая родства, не есть истина)». Не в том ли суть всей предосновы значимости интеллигентности? Только далеко не всегда интеллигенту удается проявить себя.
Поэт С. Есенин сравнивал интеллигента с птицей в клетке. Причина – оторванность от народных истоков. С одной стороны, да, Промысел Божий, с другой – ложь и зло эгоизма.
Время новых реформаторских преобразований поднимает иной нравственный занавес.
Традиционная русская культура теряет лицо, в замену ей проталкивается некая «культурная революция». Сильней всего реформаторские осложнения отразились на сельском хозяйстве. В силу климатического и пространственного положения Руси сложились свои самобытные условия. Коллективизация — да, была жестокой, далеко не продуманной формой, но она не противоречила общинному строю хозяйствования. Это – азбучная истина. Нет, пошли все прежнее ниспровергать. До того дониспровергались, что вплотную подступили к «завальной яме». Крестьян наставляли «держать равнение» на западного (американского) фермера. На экранах телеящиков замелькали картинки, как мужики – вахлаки на примитивном уровне выращивают поросят, доят коров, разводят кроликов. То, что были (и немало) уникальные коллективные хозяйства-миллионеры с высокоразвитой культурой производства – предали забвению. А перенимать их опыт приезжали фермеры из Америки.
Со стыдом смотрел передачу про шведа-фермера, который в русской глубинке «наводит порядок». Хотя как такового порядка телевизионщикам «усечь» не удалось, зато смачно показывали сцену, где местные мужики-батраки за столом у шведа поглощают обед и лукаво похваливают хозяина. Если это не сознательное издевательство, то сущее позорище!
…Говоря об интеллигентности, мы вправе подразумевать не какое-то узкое понятие, а широкий нравственный пласт жизненной основы; разумеется, если интеллигентность не упирается в реформаторские подпорки, поставленные на скорую руку. Нельзя игнорировать то, что в обществе устоялось веками. Я имею в виду общую нравственную культуру. То-то и тревожно, что немало еще тайных нор, откуда выползают ложь и эгоизм лжеинтеллигентности…
2007 год